Один из крупнейших коллекционеров Англии Ричард Томпсон убежден, что со дня на день в очередной раз подтвердится его теория "пяти лет", согласно которой именно через такой срок всплывают неизвестные вещи ушедших из жизни музыкантов, — Томпсон напаивал на поисках не издававшихся песен Джима Моррисона, Джимы Хендрнкса, Джона Леннона... Как мы знаем, в этиx случаях его теория срабатывала, и пока нет никаких оснований сомневаться в ее справедливости. Важно и то. что несколько таких песен Фредди мистер Томпсон лично записал на бумаге в октябре 1969 года, — одна из них была совместным инструментальным произведением Бульсары н Берзина "Universal Theme".

Три других вещи называются "Boogie", "One More Train" и "FEWA" — как утверждает бывший коллега Фредди по Sour Milk Sea Крис Чезни, эта аббревиатура расшифровывается как "Feelings Ended, Worn Away" (то есть "Чувств больше не осталось, измотан до предела"). А пока не будут найдены "потерянные" фонограммы с записями Фредди — если, конечно, будут — о его мелодиях и текстах того периода можно только догадываться...

НА БЕРЕГУ ПРОСТОКВАШНОГО МОРЯ

Несмотря на напряженную репетицию дебют Wreckage в Илинге почти никто не помнит. Однако все тот же Ричард Томпсон охотно показывает список вещей, которые исполнялись в тот вечер. Помимо авторских песен Фредди, о которых говорилось выше, Wreckage делали любопытную связку из "битловской" "Rain" и мощнейшей психоделии "1983" — последняя не несла к се бе никаких аллюзий на группу Бранана Мэя, это была аранжировка композиции Хендрикса с любимого альбома Фредди "Eleclric Lady land". Заканчивалась программа переработанной версией "Let Mе Love You" из репертуара Джеффа Бека.

Манеру и потенциал Wreckage попытался описать Джефф Хиггинз: "Эта группа была на порядок лучше, чем Ibex, и вес благодаря Фреду. У меня нет никаких претензий к гитаре и бас-гитаре, но голос Фредди вывел ее в иное измерение, и Wreckage стали очень крепкой арт-рок-группой. Собственно, к этому Фред всегда и стремился".

Может, Wreckage действительно играли сильнее и интереснее Ibex, но история группы была столь короткой, что документальные свидетельства просто не успели появиться. Известно, что Wreckage дали несколько концертов, один из них в Королевском колледже науки и техники, они открывали программу американцев Iron Butterfly — судя по письму Фредди к Селин Дейли, это, возможно, произошло 5 ноября 1969 года. Потом Wreckage играли в Ричмонде, "в каком-то клубе регбистов, — как вспоминает Джон Тейлор. — Тот концерт организовал друг Брайана Мэя, а на выступление пришел и Брайан — ему понравилась группа, и он сказал, что у нас "очень крутой" имидж — он так и сказал: "Очень круто!" (В разговоре Джон Тейлор употребил слово "savage". — Авт.)

Последний концерт Wreckage, по-видимому, состоялся в канун Рождества 1969 года в женском колледже "Уэйд Диком" в Уиднзе, где училась младшая сестра Джона Тейлора. Этот день должен войти в историю рока, поскольку именно на том концерте Фредди понял, как надо вести себя на сцене, чтобы зрительный зал сходил с ума. Фредди сорвал микрофонную стойку с подставки и метался по подиуму, прижав к губам микрофон с торчавшим из него почти полутораметровым штырем. При каждом движении певца микрофонная стойка описывала невероятные траектории, и зал заходился в восторге.

"Сейчас полно легенд про то, как Фредди мерный paз copнал микрофон с подставки. — вспоминает Джефф Хиггинз. — А все дело в том, что у нас был не микрофон, а чудовище из фильма ужасов: здоровенный, тяжелый, как гиря, на массивной треноге. С такими обычно выступали джаз-бэнды. А Фред не мог ни секунды стоять на месте, он должен был двигаться по всей сцене. С этим же монстром в руках можно было сделать лишь шаг, потом человека требовалось сдавать врачу. В общем, Фред отвинтил стойку, взмахнул ею, как мечом. и зрители умерли. Всем просто показалось, что это очень эффектно. Это действительно было красиво, но Фредди-то делал это для споет удобства. Сегодня в это никто не верит".

Несмотря на все задатки сильной и незаурядной группы, конец 60-х стал и концом Wreckage. Концертов становилось все меньше, интервалы между ними росли. Пульсара, Тейлор и Томпсон мотались в поисках ангажементов по всему Лондону, а Берзин долбил свою науку в Ливерпуле. Всем, кроме главных действующих лиц, было ясно, что группа обречена.

"Наконец я решил перебираться в Лондон, — вспоминает Майк Берзин. — и сообщил об этом родителям. Они пришли в ужас: для них столица представлялась местом, где молодой человек срачу же попадает в лапы грудастых ушлых проституток, которые с ходу начинают накачивать его наркотиками и заставляют слушать рок-н-ролл. В общем, старики рисовали себе Лондон эдаким кладбищем наивных провинциалов. Сейчас я понимаю, что они были недалеки от истины. Короче, пни заставили меня пообещать, что если я наберу достаточно хороших отметок для поступления и художественный колледж, тогда никакого рок-н-ролла — учеба, и только учеба. Саботажем занятий заниматься было уже поздно, а тут еще и письмо с отметками подоспело — оказалось, что я один из лучших в классе. Я позвонил парням и сказал, что обещание есть обещание. Я не жалел, что больше не буду играть, — в конце концом, для меня ото было развлечение, и я даже предположить не мог, что оно окажется чем-то большим. Серьезно к делу относился один только Фредди, о нас этого нельзя было скачать. И поэтому, когда группа стала рассыпаться, он пошел свои путем".

"Свой путь" привел Фредди в летерхедскнй квартет Sour Milk Sea, который в еженедельнике Melody Maker дал лаконичное объявление: "Требуется вокалист". Фредди с легкостью прошел конкурсное прослушивание, которое состоялось в начале 1970 года (скорее всего в феврале).

"Мы были средней руки блюзовой группой, игравшей главным образом собственный материал, написанный в стилистике и под влиянием Traffic. — рассказывает Крис Чечни, в то время выступавший под псевдонимом Крис Даммит. — Я был основным вокалистом и пытался копировать манеру Стива Уинвуда (один из лидеров Traffic. — Авт.). У меня ни черта не получалось, я мечтал переквалифицироваться в "чистого" гитариста".

Корни Sour Milk Sea ведут к другому коллективу из Летерхеда, Tomato City, который организовали школьник Чечни и ритм-гитарист Джереми Галлон но прозвищу "Остряк". В 1968 году к парочке прибились бас-гитарист Пол Милн и барабанщик Борис Уильяме — последнее имя должно быть хорошо знакомо поклонникам Сurе: в восьмидесятые годы "Борька" оказался в рядах отцов-основателей депрессивного рока! По словам Чезни, Sour Milk Sea были большими покровителями искусств: "То. что группа играла, классификации не поддавалось, но "под это" всякие шизики очень любили декламировать свои стихи и довольно приличную прозу. Помню, в пабе, где мы играли, один такой завернутый пытался нам втюхать лорда Байрона за свое произведение. Вот это уже была наглость, как будто мы в школе не учились! Пришлось научить парня относиться к родной словесности с уважением". В конце 1968 года музыканты попали под очарование песни Джорджа Харрисона "Sour Milk Sea", которую он написал для Джеки Ломакса, и назвали группу в честь этой, в общем-то, бесцветной композиции. Тогдa же место сгинувшего в андерграунде Уильямса занял другой бывший одноклассник Чезни барабанщик Роберт Тирелл, к тому времени успевший поработать с Майком Ратсрфордом и Энтони Филлипсом в группе The Anon, из которой впоследствии распустился бутон махрового арт-рока под названием Genesis.

Sour Milk Sea дебютировали поздней осенью 1968 года в местной ратуше, где предваряли концерты Пи Пи Арнолда. Затем заявки на коллектив посыпались как из рога изобилия, и за несколько месяцев 1969 года Sour Milk Sea приняли участие в концертных программах таких гигантов рока (как находившихся на последнем издыхании, так и героев будущего десятилетия), как Taste, Deep Purple, Blodwyn Pig и Junior's Eyes.

К июню 1969 года музыканты Sour Milk Sea отказались от немкой побочной работы и, таким образом, перешли в категорию профессионалов — до культового статуса группа пока не дотягивала, но около сотни поклонников ее творчества, подобно футбольным фэнам, сопровождали квартет на вес концерты, а на стенах домов и наборах и Летерхеде каждое утро появлялись надписи "SMS're in, Clapton's out!" ("Даешь Sour Milk Sea, долой Клэптона!"). Для того, чтобы лозунги к ночи не исчезали, требовались хотя бы плацкартные билеты до станции Слава. Фредди Бульсара принес места "люкс".

ЛЮБИМЕЦ ЖЕНЩИН И ЧУЖОЙ БАБУШКИ

"Мы организовали прослушиванание в местном молодежном центре, - рассказывает Роб Тирелл. — Едва Фредди вошел в дверь, мы уже были "готовы", ну а стоило ему запеть... Он держался очень уверенно. и когда мы наперебой стали уговаривать его петь в нашей группе, он, по-моему, ничуть не удивился, что так легко получил работу. Помню, у меня еще мелькнула мысль, что это не мы прослушиваем его, а он оценивает, стоит ли ему с нами связываться".

Джереми Гэллоп согласен с Тиреллоч. хотя его оценка событий прошлого не столь эмоциональна: "Сразу было видно, что пришел Музыкант с большой буквы. Но лично меня сразило его обаяние, а вовсе не вокальные данные, хотя такого голоса я тогда еще не слышал. Вокал Фредди к делу не имел никакого отношения - это все равно, что в бригаду слесарей-алкоголиков пришел бы наниматься мастер по сборке с завода "Роллс-ройс": мы просто не могли тогда оценить Фредди... А дела у нас шли не очень хорошо. Обычно на прослушивание приходили человек пять-шесть. В тот день вместе с Фредом явились еще двое, но, как только он запел, парни словно в воздухе растворились".

По словам Криса Чезни, "вовремя прослушивания Фредди БЕЗостановочно двигался по залу, он был буквально заряжен энергией, а когда вступила гитара, Фредди имитировал соло на стоике от микрофона. Он потряс нас. В нем, словно на огромной громкости, гудела басовая струна, звук который невозможно было не услышать. О его вокальном диапазоне я могу говорить несколько дней — никто не отваживался петь таким фальцетом, как Фредди! Он запросто мог перерезать, своим голосом человека. А однажды он взял такой "низ", что в студии лопнуло фаянсовое блюдо с печеньем. Начиналось же все очень просто: когда мы сказали ему, что он принят, Фредди только улыбнулся и ответил: "Вы пишите музыку, а я возьмусь за слеша. Не думайте о тональности, я "впишусь" в любую". Вот так вот, "в любую"'! Его анергия словно передалась нам. мы давали до семи концертов в неделю, постоянно репетировали новые песни, а Фредди только поддразнивал нас: "Может, еще пару часов поработаем? Может, ночью и утром порепетируем, а потом сразу же поедем на концерт?" Он не знал, что чакое усталость".

Однажды Sourk Molk Sea пригласили выступить в оксфордском "Рэндолф-отеле" — помимо того, что это крупнейший в городе отель, интерьер которого по помпезности не уступает самым выдающимся произведениям советского дизайна эпохи товарища И.В.Сталина, там обычно собирались сливки местного общества. Таким образом, любому исполнителю, выступающему в "Рандодф-отеле", требовалось "соответстновать".

Насколько припоминает Чезни, "звук у нас в тот вечер был не очень, но Фредди сделал так, что все эти чопорные леди и вьющиеся вокруг них напомаженные хлыщи позабыли, как зовут их маму и папу. Для них остался один только этот страшно агрессивный красавец, от голоса которого мурашки бежали по коже. Женщины первыми почувствовали, что от него волнами исходит опасность, мужчины просто не понимали, что происходит. А Фредди пел. Боже, как он пел в тот вечер! Он мог быть помпезнее любого самовлюбленного павлина, когда надо было, он своим высокомерием мог уничтожить самого надутого пэра. Но он же мог заставить зайтись в хохоте целый зал. Или заставить его рыдать. После концерта мы отправились ночевать к моей бабушке - мы ввалились в дом измочаленные и оглохшие. А Фредди улыбнулся старушке, подишел к зеркалу и поправил локон: "Как я выгляжу?" — осведомился он у бабули. И моя бабушка, которая не улыбалась собственной свадьбе, просияла и воскликнула: "Прекрасно, молодой человек! Будь у меня такой внук, я уже лет пять как могла бы умереть со спокойным сердцем!" Предательница!"

Другой концерт Sour Milk Sea, который музыканты помнят так же отчетливо, также прошел в Оксфорде — это было благотворительное мероприятие, весь сбор от которого шел в приют для бездомных. 20 марта 1970 года Sour Milk Sea и Фредди в последний раз выступали вместе: Судьбе было угодно, чтобы через неделю Фредди. Брайан Мэй и Роджер Тейлор организовали новую группу.

Но как бы там ни было, столь незначительное событие, как благотворительный концерт Sour Milk Sea в оксфордском зале "Париш-холл". получило освещение в местной прессе — учитывая аналогичный интерес газетчиков к не внесенному ни в какие серьезные исторические реестры фестивалю в Болтоне, на котором Фредди выступал с Ibex, по-видимому, упоминание о всесилыной Судьбе не должно вызывать улыбок. В газете "Оксфорд мейл" появилась статья о концерте, и была опубликована фотография Фредди и его группы — это единственный известный снимок Фредди в составе Sour Milk Sea. И, как обычно. Фредди один среди всех запечатленных на фотографии смотрит в камеру.

К статье было подверстано интервью, посвященное родителям Криса Чезни (это были своего рода местные знаменитости: отец заведовал кафедрой философии в легендарном Оксфордском университете, а мать возглавляла местный комитет по расовой интеграции). Здесь же упоминалось, что вокалист Фредерик Бульсара "вошел в состав группы всего несколько недель назад", и цитировались фрагменты его песни "Lover". Но, что гораздо важнее, Чезни заявил в интервью буквально следующее: "Мы непохожи ни на одну из существующих рок-групп. Наш подход к музыке зиждется на наших взаимоотношениях друг с другом".

И действительно, отношения музыкантов были многообещающими, но, как вскоре выяснил Крис, в них же и таилась самая большая опасность: "В ту пору я писал главным образом с Остряком, — вспоминает Чезни, — и как-то раз Фредди попросил меня послушать его вещь. В результате мы ночь напролет работали вместе, и к утру уже шел взаимный обмен идеями, хотя, справедливости ради, я должен признаться, что почти не понимал замыслов Фредди. Он изобретал очень странные аккорды - они были "против всех правил", например фа-диез-минор-фа-ля. Для меня это было открытием (речь идет о действительно необычной для рок-музыки тех лет резкой смене тональности. У профессионалов такой прием называется модулированием методом сопоставления. - Авт.), и, помню, я подумал, что из наших разных подходов к музыке может получиться что-то интересное. Вместе мы обработали несколько песен Фредди, которые он написал еще в Ibex, в том числе "Lover", "Blag" и "FEWA". Это был фантастический композитор, на моих глазах Фредди написал две сложные эффектные композиции и чисто оперном духе. Их "оперность" заключалась не только и вокале, но и в том, что вокальная партия буквально проникала в структуру гитарного соло и изменяла его до неузнаваемости. Как называются эти вещи, хоть убейте, не вспомню.

Славился Фредди и своими неожиданными аранжировками классики рока, одна лишь "Jailhouse Rock" из репертуара Элвиca Пресли чего стоит! Sour Milk Sea никогда не помышляли об исполнении такого рода вещей, но Фред за несколько минут набросал вариацию мелодической линии к "Lucille" Литтл Ричарда и, пожалуйста, мы уже се играем! Потом он сделал отличное попурри из старых рок-н-роллов, и незаметно наша группа двинулась в направлении шоу-бизнеса, если вы понимаете, о чем я говорю. Это был не беспомощный рок "Ура! любовь! свобода! нет войне! отдайте мне мои игрушки, а то закричу в микрофон!" — в нашей музыке появился смысл, и теперь ее слушали не из идейных соображений, а потому что это была интересная музыка. Фред оказался мастером стратегии, он до мелочей продумывал шоу. Мне нравился его подход, я заранее одобрял любой его шаг, и со временем мы стали неразлучны и к жизни, и на сцене — по его мнению, я тоже неплохо двигался и умел преподнести себя публике. Нас вдруг начали сравнивать с Дэвилом Боуи и Миком Ронсоном (ныне покойный гитарист Ронсон некоторое время работал с Боуи и сыграл существенную роль в театрализации его концертных программ. — Авт.)".

Чезни не говорит oб этом прямо, но с появлением в составе Sour Milk Sea Фредди группа разделилась на два стилистических лагеря, причем пара Фредди-Чезни явно имела больше шансов на творческий и коммерческий успех.

ДИПЛОМАТ С НОКАУТИРУЮЩИМ УДАРОМ

Ни один музыкант Ibex, Wreckage и Sour Milk Sea не подозревал о сексуальной ориентации Фредди. В то время у Фредди действительно была подруга — Мэри Остин, — и он часто демонстрировал ее коллегам. По мнению Чезни, "вулканическая сексуальность" была признаком хорошего тона. Никто не задавал никаких вопросов относительно количества обласканных за неделю девушек, это было просто неприлично. И также неприлично было сознаться, что таковых за отчетный период не оказалось. Склонность же к представителям своего пола не была даже умозрительной темой, об этом не только не говорили, но и не думали — считалось, что если это и происходит, то где-то в ином измерении, с таким же успехом можно было вести беседы о жизни на других планетах.

Дружба Криса и Фредди крепла, но всегда оставалась платонической. "Он пытался привить мне чувство стиля, — вспоминает Чезни, — заставлял носить вещи из его гардероба, читал что-то вроде краткого курса по философии моды. Вскоре стало понятно, что Остряку нет места в нашем клубе". Одновременно стало понятно, что желание Фредди управлять, всеми творческими процессами в группе и его стремительное превращение в единственного — хотя при этом весьма уважаемого и авторитетного — автора музыки и текстов ведут к уничтожению Sour Milk Sea. Чезни и Гэллоп дружили со школы и к тому моменту уже более двух лет работали вместе. Через несколько дней после того, как рядом материализовался Фредди, Крис и Остряк были готовы перерезать друг другу глотки.

Крис Чезни считает, что, как только Фредди стал членом группы. Sour Milk Sea утратили чувство реальности. Эмоциональная связь музыкантов была нарушена. Если же говорить о музыкальных пристрастиях Sour Milk Sea. то четверо основателей группы тяготели к пасторали, тогда как Фредди явился к ним с совершении другим опытом и слушательскими пристрастиями — достаточно сказать, что в то время его любимой группой были Led Zeppelin. И все же Чезни надеялся, что из столь полярных взглядов на музыку может возникнуть что-то принципиально новое, а главное — интересное. Однако поклонники Sour Milk Sea видели, как неко¬гда горячо ими любимая ритм-энд-блюзовая группа все дальше и дальше уходит от блюзовых стандартов и превращается в нечто невообразимое. ФЭНОВ мало волновала терминология, но с тем, что из музыки их кумирои исчез блюз, примириться было трудно.

"Фредди очень ловко и быстро поймал нас на свою удочку, — вспоминает Джереми Гэллоп. — Я до сих пор помню, как он заставлял нас разучивать "Lover". Мы покорно осваивали новые аккорды, но все при этом думали: "Черт возьми, это совсем не то, что мы обычно играем, и это точно не та музыка, ради которой мы собрали группу!" Если бы мы только могли найти аргументы, которые убедили бы его? Но Фредди был дипломат, ох, какой он был ловкач! Первое время мы спорили с ним до хрипоты, по всякий раз он поворачивал разговор таким образом, что я не только чувствовал себя идиотом, но и во всем с ним соглашался. Фредди вообще стал кем-то вроде арбитра — один раз я подрался с бас-гитаристом, вдруг откуда-то возник Фредди и бросился нас разнимать. Стоило ситуации накалиться, мгновенно появлялся красавчик Фредди и все улаживал. Один раз на него наехал осветитель: такой громила, словно из гангстерского фильма. Фредди долго увещевал его, потом сделал несколько шагов назад, и парень кинулся на него, как бык. — Фредди как-то повернулся и одним ударом уложил задиру. Потом улыбнулся и как ни в чем не бывало продолжил свою проповедь о хороших манерах. Кто бы мог подумать, что он занимался боксом! Но его уважали вовсе не за силу и умение постоять за себя — насколько я знаю, это был единственный раз. когда Фредди не хватило слов и он пустил в ход кулаки. На сцене он преображался — когда он со своим микрофоном оказывался рядом со мной, мне казалось, что от него бьет электрическим током. Позже он стал таким и в жизни. А тогда... Он уходил со сцены, и за кулисами это был совсем другой человек — спокойный, рассудительный... Очень спокойный. Таким я запомню его на всю жизнь: невозмутимый и хладнокровный, как Шон Коннери в роли Джеймса Бонда, и очень воспитанный. Or его манер можно было сойти с ума. Моя мать обожала Фредди".

Формально группу прикончил не Фредди, а Остряк Гэллоп. Он наконец понял, что его друг Чечни не просто перешел на сторону Фредди, но и полностью разделяет взгляды красавчика на музыку. Поэтому Гэллоп принял единственно правильное решение: он сам ушел из группы, не дожидаясь, когда ему объявят, что в новой идеологической структуре он лишний. Гэллоп избегает говорить об этом, но не исключено, что его раздражали выбранные Фредди музыкальные ориентиры — на первый взгляд, могло показаться, что Sour Milk Seа дали крен в попсу, а поп-рок во все времена вызывал и вызывает презрение любителей рока. Действительной же причиной ухода Гэллопа, по-видимому, стала не выдержавшая испытания дружба: они с Чезни просто смертельно надоели друг другу. С друзьями такое случается.

"РАБОВЛАДЕЛЕЦ"

Sour Milk Sea не просто разошлись в разные стороны, группа распалась со скандалом, от которого дурно пахло ущемленными финансовыми интересами и замешанной на деньгах принципиальностью. Большую часть аппаратуры в свое время покупал Остряк, поэтому он не просто печально удалился умереть от горн где-нибудь в красивом уединенном месте — он прихватил с собой инструменты и усилители, в том числе и те, на которых играл его недавний друг Чезни. Восемнадцатилетний Крис рыдал от ярости на широком плече Фредди, а тем временем Галлон и барабанщик Тирелл уже собирали новую группу. У Фредди денег не было — все небогатые заработки от концертов Sour Milk Sea он тратил на одежду, — что делать дальше, великий стратег тоже не знал. Крис Чезни нашел работу в булочной и лихорадочно копил деньги на новую гитару. Он еще надеялся играть, рядом с Фредди, но вскоре понял, что такими темпами он может накопить только на комплект недорогих струн.

По словам Роба Тирелла, "работать с Фредди было интересно, но мы не понимали, что он просто использует нас в своих целях". В данном контексте словосочетание "использование в своих целях" не имеет того оскорбительного смысла, который хотел вложить в него Тирелл: "работать с Фредди было интересно", но работал один только Фредди, остальные лишь констатировали факт, что это было "интересно". Даже плачущий мальчик Чезни только "разделял" идеи Фредди, при этом не понимая, что именно делает Фредди и для чего.

За такого рода "использование в своих целях" следовало бы благодарить, потому что, прими музыканты точку зрения Фредди, и его цели могли бы стать и их целями тоже. И кем могли бы стать Sour Milk Sea сегодня, если бы прислушались к "Музыканту с большой буквы", как они сами назвали Фредди в первые же минуты знакомства, тоже известно.

VOILA!

После распада Sour Milk Sea Фредди менее чем за семь месяцев побывал в трех трупах, и в конце концов уговорил Брайана Мэя и Роджера Тейлора заняться "настоящим делом"- Они знали друг друга уже достаточно долго, Фредди самым убедительнейшим образом показал, чего он самом деле стоит, и, главное, — Фредди, Брайан и Роджер всегда симпатизировали друг другу и были явно гораздо лучше совместимы, чем Фредди с абсолютно незнакомыми ему людьми, вроде Чезни, Гэллона и Тирелла. Все, что требовалось новой группе, — новое название. Годом раньше один из музыкантов Ibex назвал Фредди и Тейлора "queens" (см. "Ровесник"№ 10/96. — Ред.), и Фредди решил, что в единственном числе такое название вполне подойдет для группы. Брайан Мэй и Роджер Тейлор предложили вари¬ант Grand Dance — это было название одной из частей трилогии Льюиса "Молчаливая планета", но в конце концов остановились на Queen. Как считает Марк Берзин, в то время живо принимавший участие в делах и проблемах всех троих, "хоть последнее слово было и за Фредди, он уже почти согласился на "Grand Dance", но потом как-то незаметно уговорил всех на "Queen" — это была обычная его манера: вначале со всеми согласиться, а потом сделать так, что все единогласно проголосуют за его решение".

Тогда же Фредди и сменил фамилию Бульсара на менее экзотический псевдоним "Меркьюри" — по слонам Криса Чезни, это был не случайный выбор: "По Зодиаку, Фредди — Дева, а Меркурий главная планета этого знака. К ртути его псевдоним не имел никакого отношения, хотя я знаю, что многие хотели бы расшифровывать его именно так".

Позже, когда кандидатом на место барабанщика в Queen уже был Джон Дикон. Фредди написал несколько почти что симфонических фрагментов, которые предложил сыграть со своим бывшим коллегой но Sour Milk Sea Крисом Чезни. Тот не прикасался к гитаре несколько месяцев, но Фредди настаивал, чтобы Крис попробовал поиграть с Мэем и Тейлором. Как признался Чезни, "я ничего не смог изобразить на гитаре Брайана Мэя — у него очень необычный инструмент, сделанный специально под него и его манеру, поэтому человек, игравший только на стандартной электрогитаре, бессилен что-либо сделать на лом".

Крис Чезни никогда не играл с Queen. К тому моменту, когда он мог это сделать и когда его вновь пригласили, он уже понял, что группа состоялась, и он лишний. Чуть позже это понял и весь мир. Фредди наконец нашел достойное своему таланту место, теперь рядом с ним были только равные ему.

Начало см. в "Ровеснике" №№ 9, 10 за этот год.
Окончаниение следует в №12

Сергей КАСТАЛЬСКИЙ

НАВЕРХ